Съемки московской сюжетной линии
Команда «Мотор!» прозвучала 3 июня 1992 года. Съемки начались с освящения съемочной группы. Все происходило в Саду «Эрмитаж» (театр «Эрмитаж»), где готовились сцены «Кабинет Римского», «Двор Варьете», «Туалет». Это были погожие солнечные дни, уже летел тополиный пух, доставлявший лишние заботы техническим работникам. Природное умиротворяющее лирическое настроение контрастировало с сюрреалистичными событиями на съемочной площадке, на которой первые три дня «хозяйничали» Варенуха (Борислав Брондуков), Римский (Виктор Сергачев), Гелла (Александра Захарова), Коровьев (Александр Филиппенко), Азазелло (Владимир Стеклов), Бегемот (Виктор Павлов).
Во дворе перед нынешней «Новой оперой» - массовка, голые женщины, в ожидании команды на «прогон». Перед кассой - толпа желающих попасть на сеанс «черной магии». Помещение Театра «Эрмитаж» было закрыто на ремонт, и сцену «Варьете» снимали позже, ноябрьскими ночами, в Театре Маяковского.
График работ был напряженным, съемочная группа почти ежедневно «меняла места своей «дислокации»: Солянка, Земляной вал, Красная Площадь, Остоженка, Сокольники, там снята одна из самых проникновенных сцен фильма – встреча в психбольнице Мастера с поэтом Иваном Бездомным, которому Мастер рассказывает о своем аскетическом жилище. Это описание почти автобиографическое. Обстановка была списана практически с натуры. Булгаков имел в виду дом № 9 в Мансуровском переулке, построенный в первой половине ХIХ века.
После революции дом принадлежал детям купца Топленинова Сергею и Владимиру (актеру). У Топлениновых жил друг Михаила Афанасьевича драматург Сергей Ермолинский. Именно в этот дом Булгаков поселил своего Мастера, именно сюда приходил писатель к своим друзьям, и, сидя в полуподвальчике, работал над «заколдованным» романом. Именно здесь несколько дней Кара снимал «Квартиру Мастера» в интерьере, скрупулезно воссозданном художниками Юрием Устиновым и Борисом Кузовкиным. Здесь Маргарита вышивала букву «М» на шапочке своего Мастера, здесь, в камине, Мастер сжег свой роман о Понтии Пилате, здесь их посетил Азазелло… и здесь же вымысел столкнулся с реальностью в духе «лихих» 90-х, героиней той истории стала Анастасия Вертинская – наша Маргарита.
Это был вечер первого дня (правильнее ночи) съемок «Квартиры Мастера» в мансуровском доме. Художники и декораторы заканчивали свои последние приготовления. Анастасия Александровна приехала пораньше и как обычно угощала членов съемочной группы сухариками из черного хлеба. Вдруг дверь распахнулась, и появились какие-то люди, которые, назвавшись «настоящими хозяевами», стали требовать денег за использование помещения. Никакие объяснения о договоре аренды, заключенном с хозяйкой дома, и уже произведенной выплатой, действия не возымели. Агрессивность «настоящих хозяев» возрастала… и тут «на сцену» вышла Анастасия Вертинская, которая сочла, что ее статус известной актрисы позволит урезонить нежданных визитеров. Но эти люди, по-видимому, «Алые паруса» не смотрели. Выхватив пистолет, они стали размахивать им перед лицом актрисы.
Вовремя появилась хозяйка дома, а на улице - машина «с поддержкой», и ситуация разрешилась. Группу еще какое-то время лихорадило, но самоотверженность Вертинской в очередной раз подтверждала – перед нами настоящая Маргарита. «Булгаков держит процесс под контролем!» - так позднее, при других обстоятельствах, скажет Анастасия Александровна».
Выбирая площадки для съемок московской сюжетной линии, Кара максимально старался следовать Булгакову и снимать по возможности в тех местах, которые описывал писатель, что встречало серьезные трудности. Была проделана большая работа по изобразительно декоративному решению ряда московских сцен, снимавшихся как в условиях интерьера и павильона, так и на натуре. Сцену на Патриарших прудах из-за исчезновения трамвайных линий пришлось доснимать на Чистых прудах. Арбат снимали на Арбате. Многие жители этого культового места с интересом наблюдали из окон своих квартир за летающей на тросах отважной дублершей Вертинской - Наташей Дариевой - и за самой Анастасией Александровной, бесстрашно стоящей на крыше камервагена, проносившего ее мимо не всегда благодарного зрителя.
«Сегодня, 24 июня в 0.00 на старом Арбате из окна вылетела в чем мать родила ведьма и полетела в московскую ночь. А внизу остались… Внизу остались киношники, автокраны, машины, прожекторы и произведенные шумы. А на утро не выспавшиеся и злющие арбатовцы принесли заявление в милицию: вторую ночь нечисть вместе со съемочной группой не дают забыться ни на минуту. Как выяснилось, здесь, на Арбате, снимается фильм «Мастер и Маргарита». Прожекторы – в окна, дымовые эффекты и рев автомобильных движков окончательно остервенили местных жителей, которые клянутся, что творчество режиссера они будут изучать только в суде» - первая публикация о съемках фильма «Мастер и Маргарита (1994)» в «Вечерней Москве».
Говоря словами Булгакова, «все сбылось…». Суды были, но не с жителями Арбата. Недовольные, конечно, встречались, и их можно понять: съемки продолжались четыре дня с десяти вечера до шести утра.
«Какой интересный город, не правда ли?» - говорит Воланд, не отрываясь, рассматривая Москву с крыши-террасы «одного из самых красивейших зданий в Москве» – Дома Пашкова, и город виден ему «почти до самых краев». На крыше Дома Пашкова проходила съемка этих замечательных булгаковских страниц. Возможно, когда-то Булгаков с этого самого места, из-за балюстрад с гипсовыми фигурами (в 1992-м закутанных в сетки), смотрел на «странный» город. Здесь во время съемок произошел курьезный случай: взирая на Москву, Воланд видит дым, - это «неразлучная парочка» устроила пожар в писательском ресторане. Наши пиротехники на крышах противоположных домов использовали дымовые шишки. Несмотря на то, что с комендатурой Кремля и пожарным подразделением все было согласовано, буквально в считанные минуты после появления дыма все близлежащие улицы заполнялись оглушительно ревущими пожарными машинами.
«Бал сатаны» снимали в усадьбе Марфино (25 км от Москвы) в середине августа 1992 года. Первое упоминание о Марфине относится к 1585 году. Среди владельцев усадьбы Марфино (первоначально Щибрино) воевода при Иване Грозном боярин Василий Головин, в конце 17 века – воспитатель Петра Первого Б.А.Голицын, назвавший ее по имени своей жены Марфы – Марфино. В 30-е годы 19 века при С.В.Паниной (дочери графа В.Г.Орлова) Марфино перестраивается видным московским архитектором Быковским, украсившим дворец декоративными элементами псевдоготики, придав комплексу вид средневекового замка.
На крутом склоне берега красивейшего пруда как на величественном постаменте возвышается дворец с башнями и стрельчатыми окнами. От пруда к дворцу через две террасы поднимается каменная лестница. Правильность выбранного места для съемки «Бала сатаны» подтверждается нижеприводимым свидетельством Лидии Яновской, интереснейшей исследовательницы творчества Булгакова: «Как все у Булгакова, его вертикали парадоксальны. Маргарита спускается к вершинам своей любви – по ступеням подвальчика к любимому. И поднимается в подземные глубины, в преисподнюю Воланда, на его весенний бал полнолуния – по бесконечной лестнице, ведущей вверх…». Камера все это зафиксировала.
«Художники и декораторы увлеченно работали на натуре. Испортившаяся после первого съемочного дня погода создавала большие проблемы. Дождь неоднократно вторгался в съемочный процесс: гасли свечи, перегорали лампы, летели предохранители у светового оборудования, мокли декорации. Съемка не раз прерывалась. Актеры, массовка, съемочная группа бежали в автобусы сушиться и греться. Операторы «спасали» свое оборудование. Только дождь заканчивался, все возвращались на площадку, сушили декорации, и работа продолжалась… Опасение режиссера, что будет недостаточно обнаженных дам для прохождения по лестнице, не оправдалось. Девушки шли, шли, шли, у гримеров не хватало рук замазывать белые части тел, оставшиеся от купальника после загара. Оцепление охраняло площадку не только от многочисленных любопытствующих из ближайших деревень, но и от «недооцененных» режиссерской группой «красавиц», стремившихся попасть на бал сатаны и составить пару мужчине в строгом фрачном костюме, а также правдами-неправдами получить вознаграждение. При проявке пленки Э. Г. Махновский, директор «Мосфильм-колор» заметил: «Во всем советском кино не наберется столько обнаженных дам, сколько в вашем кино». Все по Булгакову.
Сцены «Бассейн» и омовение Марго кровью сняты в ноябре в знаменитых Сандунах, практически закрытых на ремонт. Было неуютно, холодно и огнеопасно. Кругом вода, сырость, шнуры, тянущиеся за осветительными приборами почти по воде… Но пожара не случилось. «Булгаков держит процесс под контролем!»
Съемки на Святой земле (сентябрь 1992 г.)
В 1990 году три исторических судна – российские лодки - «Вера», «Надежда», «Любовь», одно из которых принадлежало «ТАМП» и управлялось тамповцами, совершили путешествие к Святой Земле под эгидой миссии «Золотой Век». Наши одиссеи побывали у Гроба Господня, поднялись на Елеонскую гору – святыню для христиан всего мира, поклонились русским святыням в Иерихоне и на Мертвом море. Может быть, этот факт из истории компании «ТАМП» стал знаковым и привел Владимира Скорого в сентябре 1992 года в качестве генерального продюсера фильма «Мастер и Маргарита» в те самые места, которые Булгаков никогда воочию не видел, но «безукоризненно точно» описывает в романе.
10 сентября 1992 года Владимир Скорый и Юрий Кара встретили основной состав съемочной группы в Израиле. Съемки проходили в древнем городе Акко, Иерусалиме, в районе Мертвого моря. Израильская фирма «Саша Клайн Продакшн» была организатором съемочного процесса. В первых числах сентября из Москвы в Израиль вышел автобус марки Mersedes Bens, арендованный «ТАМП» у агентства «Автотур» для перевозки костюмов и реквизита. Главное - везли кресты, везли тяжелые ялтинские костюмы и многое другое. Маршрут: Москва - Ялта – Ужгород – Румыния - Болгария – Мармарис (Турция) – Лимассол (Кипр) – Хайфа (Израиль) – Мертвое море (Израиль).
Все было просчитано, выверено по дням и часам. До Лимассола автобус шел по графику. Дальше начались проблемы. Скорому пришлось переправлять костюмы самолетом в Хайфу, а затем в Акко. Несмотря на такой серьезный «прокол», с 14 сентября в Акко начались съемки: разговор Иуды и Низы, убийство Иуды, пробеги Левия Матвея… Как рассказывал Кара: Игорь Верник, предлагая себя на роль, воскликнул: «Я же настоящий Иуда!» Экран это подтвердил. В общении Игорь оказался очень открытым, доброжелательным и светлым человеком, всегда можно было рассчитывать на его помощь, что в условиях экспедиции особо ценно. Работа в Акко завершилась сценой «Приговор Пилата».
Впервые на съемочную площадку вышли Михаил Ульянов (Пилат) и Николай Бурляев (Иешуа). Оба актера были предельно серьезны, погружены в свои образы. Когда между дублями Михаила Александровича спросили, не жарко ли ему (стояла жара, а на артисте – «доспехи» в десяток килограммов из металла), не стоит ли отдохнуть, - он, казалось, не понял вопроса. Пилата занимали совсем другие мысли. При подписании договора, Ульянов сказал: «От таких ролей не отказываются». И играл он «по-серьезному» (слово Ульянова). Бурляев позднее оценит свою работу, как лучшее, что он когда-либо делал. На исполнение роли, как известно, Николай Петрович получил благословение церкви. Когда смотришь на фотографию, где гример Эдуард Леонтьев работает с волосами актера, - видишь, как ежесекундно актер проживал историю Христа.
Самая драматичная сцена «Распятие Иешуа» снималась в пустыне в районе Мертвого моря. Наш автобус, со злополучными приключениями, все-таки добрался до места. И кресты на Голгофе – наши, отечественные, сделанные на студии Горького.
Всех присутствовавших на съемочной площадке просто потрясла игра Льва Дурова в сценах «Монолог Левия Матвея перед распятием Иешуа» и «Снятие с креста». Раскаленный каменный песок, почти сорокаградусная жара и палящее солнце, а затем обрушившиеся потоки воды… и полная самоотдача актера. Результат - пронзительные незабываемые эпизоды в фильме.
А вечером мы видели все того же веселого, ироничного, фонтанирующего шутками Льва Дурова. Подходя к Мертвому морю, он приветствовал «торчащих» из воды коллег по экспедиции словами: «Здравствуйте, товарищи огурцы!» И тут же выдвигал «коммерческую идею» об организации кооператива по засолке огурцов: очень выгодно – огромная экономия на соли и бочках. Идея, как говорится, находила живой отклик в народе. Все смеялись, шли предложения одно нелепее другого - снималось напряжение тяжелого дня.
Как-то в районе Мертвого моря во время перерыва Владимир Скорый углубился далеко в пустыню. Он в который раз задавал себе вопрос: стоило ли продолжать производство фильма в условиях начавшегося финансового и экономического кризиса: от многих перспективных проектов компании пришлось отказаться, финансирование других - сократить… «Правильно ли мы поступаем? Дай хоть какой-нибудь знак, Господи!». А вокруг только камни да песок и пронизывающий одухотворенный свет. Пора было возвращаться на съемочную площадку. Вдруг Владимир увидел семь шишек, лежащих на камнях в нескольких шагах от него.
Ему стало не по себе - ведь на многие километры не было никакой растительности, да и не туристические это тропы. Как здесь могли оказаться шишки, никто из местных объяснить не смог. Находку Скорый расценил, как добрый знак, и раздал шишки участникам экспедиции. По крайней мере, одна из них у меня сохранилась.
Во внутреннем дворике Музея Рокфеллера в Иерусалиме снимали сцену «разговор Иешуа и Пилата». Михаил Козаков, в те годы живший в Израиле, побывав на съемочной площадке, написал в израильской газете «Время 2»: «Что ж, безумству храбрых поем мы песню!.. Сейчас можно только строить догадки и размышлять о том, что мы увидим. Занятие, скажем, прямо не безынтересное, и для меня – стороннего наблюдателя – вполне безобидное и безопасное».
Для компании же это «занятие» было далеко не безобидное и не безопасное. Самая экстравагантная, сенсационная и «безумная» идея, как ее тогда называли, пришлась на годы, 1991 – 1993, когда наш кинематограф встал. Реалии, с которыми столкнулась в 1994 году компания, осуществившая в эти сложные для российского кинематографа годы первую экранизацию «Мастера и Маргариты», были безрадостны. 1994 год ознаменовался полным развалом отечественного кинопроката и беспрецедентным «пиратством». Кроме того, решались спорные вопросы между режиссером и продюсерами. И еще один «сюрприз» - у бездетного Булгакова объявились «наследники» его авторского права (Сергей Шиловский) и предъявили свои права на уже готовую ленту, их требования фактически закрыли фильму дорогу на экран.
Сергей Шиловский позвонил в конце 1994 года, когда фильм уже имел прокатные удостоверения. Мы о его существовании не подозревали, потому что действовали в рамках Закона 1964 года.
Еще в самом начале работы я консультировалась в Российском авторском обществе, но в то время наследие Булгакова в нашей стране не охранялось и никаких сведений о Шиловских ни в РАО, ни в Роскомкино не было. Сегодня никто не ставит под сомнение, что наследие Булгакова надо охранять. Но мы не считаем Шиловского и Дарью Писарчик наследниками авторских прав Булгакова. Они - наследники имущества Елены Сергеевны Булгаковой и Евгения Александровича Шиловского. Но авторские права Булгакова они не могли наследовать. В 1996 году мы пробовали договориться с господином Шиловским, не вникая в его родословную. Пытались убедить его признать, что фильм сделан, когда Закон об авторском праве не действовал. Тогда мы не смогли убедить Шиловского в своей правоте, и фильм так и не вышел.